Люциус поднял на жену безмятежный взгляд прозрачных серых глаз. Ровно пять минут назад - стоило  мадам Малфой покинуть гостиную - судьба насмешливо улыбнулась ее супругу, швырнув в окно стаю сов с разнообразными конвертами, треть которых немедленно полетела в камин, где пламя живо выразило солидарность и с судьбой, и с Малфоем, обратив улики в пепел, и теперь Люциус был расслаблен, безмятежен и невозмутим - как обычно.

- Ты передумала? Мне показалось, ты ясно выразила желание перенести визит на завтра.

В прохладном воздухе гостиной зависла звенящая тишина, колдуны на портретах притихли, изображая картины маслом, домовики дисциплинированно исчезли из вида. Начиналась традиционная семейная сцена под названием "Его светлость лорд Малфой весьма недовольны". Началась эффектно - бутылка вырвалась из руки Нарциссы и, убившись об стену, разлетелась стеклянными брызгами.

- Ты никуда не пойдешь в таком состоянии.

"Пьяная... Тьфу, пьяная тварь!" От жены пахнуло огневиски, а Люциус этого сильно не любил. Он равнодушно позволял напиваться одноразовым шлюхам, не одобрял распитие крепких напитков любовницами и категорически запрещал законной жене, и она это знала. Знала. И все же напилась. Железные пальцы Малфоя - такие тонкие, аристократичные, так изящно держащие палочку или трость - грубо сжали хрупкие запястья Нарциссы, серебристо-серые глаза потемнели от надвигающейся ярости. Несколько секунд - и мадам Малфой нарядной куклой была брошена на ковер.

- Ты никуда не пойдешь, дорогая. Какое слово из этих тебе непонятно?

Если бы лорд Волдеморт, выдающийся легилимент всех времен и народов, сейчас прочел мысли лорда Малфоя, он бы весьма пополнил свой запас британско-французских ругательств и образных определений для стервозных жен. Но даже той части, что Люциус прошипел вслух, хватило на то, чтоб дамы на портретах прикрылись веерами, а Абракас Малфой смущенно проворчал: "Сынок..." Но сынок был сильно занят семейной жизнью и не слышал.

- Вы божественно смотритесь на фоне ковра, любовь моя.

И прижал любовь коленом, сжимая запястья над ее головой.

- А вот дергаться не надо, рыбка моя. Резкие движения тебе не к лицу.

Предупредив опасное движение острого колена Нарциссы, Люциус придавил ее к полу, полностью обездвижив. "Так-то лучше, дрянь. Только дернись. Только дернись!"

Она сводила его с ума.
Нарцисса Блек Малфой, рафинированная аристократка, его ледяная принцесса холодных голубых кровей, его безупречная кукла на приемах, его идеальная белокурая пара на балах.
Строптивая, дерзкая дрянь, скользкая змея, ядовитая, наглая стерва.
Хлесткая пощечина обожгла нежную щеку. И еще одна, и еще. Малфой хлестал жену по щекам, сатанея от безнадежности побоев и еще более - от этого блядского блеска в ясных голубых глазах. Он бил наотмашь, окончательно превращая безупречную леди Малфой в извивающуюся от боли самку, раскрасневшуюся, с растрепанными волосами, кусающую губы. "Что, папа, не нравится? Смотри! Ты называл ее "хрустальной девочкой", старый козел?! Вот твой хрусталь!" Еще удар - и Люциус остановился, переводя дыхание.

- Я еще и не начинал, - прошипел Люциус, мертвой хваткой сжимая черный шелк ее платья - холодный, лживый, как она сама. Смешно. Вся их жизнь, весь их брак был начат, продолжен и пропитан лицемерием и расчетом - но когда Нарцисса вздумывала ПОД НИМ превращаться в леди... В равнодушную фею, кривящую искусанные в кровь губы...
"Дрянь!"
Проклятый шелк треснул по шву и беспомощно пополз, обнажая тонкие кружева голландского белья. Она улыбалась. Яростный рывок - и лиф платья разлетелся в стороны уродливыми обрывками. Она улыбалась. А так все равно лучше - в лохмотьях Нарцисса уже не выглядела светской дамой - как бы ни морщила свой точеный нос.

Зарычав, Люциус дернул жену на себя, срывая с нее остатки того, что еще полчаса назад было дорогим изысканным нарядом. Любая ведьма удавилась бы за то, чтобы носить такое. И многие - за то, чтобы от него вот так избавиться.

- Ах ты сука...

Кружевные нижние юбки взлетели вверх, обнажая стройные бедра.

- Дрянь!

Малфой грубо раздвинул ноги жены коленом и впился в ее губы хищным поцелуем насильника. Сколько раз он делал с ней это? И все же... Каждый раз, выкручивая эти тонкие руки, вторгаясь в мягкий рот, Малфой чувствовал себя, как тогда, когда впервые задрал юбку девчонке Блэков, своей будущей невесте. Прямо в парке, повалив в мокрую от росы траву. И никто не пришел на ее крики.

Иногда, редко, устав от жадных холеных рук и разгоряченных податливых тел, он снимал апартаменты у мадам Пинкоул - чУдной женщины, всегда напрочь забывающей его слова и визиты, но при этом никогда не задающей лишних вопросов при встрече. Иногда он выбирал девицу сам, иногда - просто давал одной из них оборотного зелья, по-разному... Но всегда - доплачивал галлеон за сопротивление. И шлюхи Пинкоул сопротивлялись - манерно протестуя, отталкивая его безвольными руками, бегая - от двери до окна, и этой фальшивой игрой приводили Малфоя в бешенство. Даже за золото ни одна из них не могла в своей ярости сравниться с Нарциссой.

У Нарциссы-то злость была подлинной. Настоящим жгучим ядом, кипящим, хлестающим через край - она не боялась впиваться ногтями в его спину, она брыкалась разъяренной кошкой, до крови прокусывала губы, и игра становилась охотой, а охота - вечной игрой.
Тяжело дыша, Малфой рванул пуговицы на ширинке брюк и разорвал тонкую ткань кружевных трусиков жены, уничтожая последнюю преграду к окончательной победе.

- Заткнись, тварь... Раздвинь ноги!

Яростная схватка остановилась, замерла, как на маггловской фотографии - глупой и бессмысленной. "Тихо, тихо, девочка моя, ты что это..." Секунда, другая, и губы Люциуса сложились в привычную улыбочку, вежливую и непринужденную - странно контрастирующую с происходящим.

- Убьешь меня? Цисси, любимая... Ты не была в Азкабане, но уверяю тебя - очень неприятное место... - Он не смотрел на палочку. Взгляд был прикован к лицу жены, - Знаешь, если вернут дементоров... Но хуже всего то, что ты навсегда лишишься мужа, редкого мерзавца и подлеца, которого... - Он мягким, вкрадчивым движением прижался к ее предательски влажному паху - ...ты все равно хочешь... Это будет ужасной ошибкой, поверь!

Это у Малфоев было семейное - светло-серые, почти прозрачные глаза, принимающие любое выражение по ситуации. Сейчас в них отражались тревога, беспокойство, немного нежности, немного печали... Люциус медленно откинул со лба светлую прядь и - тут же быстро схватил за конец палочки и с силой отвел его в сторону - так, что запястье Нарциссы резко вывернулось и заставило застонать от боли и выпустить орудие.

- Моя палочка предпочитает хозяйские руки. Цисси.

-  КРУЦИО!

Волшебная палочка Люциуса подчинялась бесприкословно - мастерство Оливандера в момент опровергло наветы батюшки, ударив в сонную артерию мадам Малфой невидимой волной пронзительной боли.

- Да нет. Все в порядке.

Люциус Малфой редко терял голову. Он мог позволить себе это за минуту до соития, но пытал - спокойно и хладнокровно, со знанием дела, внимательно наблюдая за жертвой. Он никогда не был сентиментален.

- Круцио.

Заклятье снова вонзилось в плоть жены миллиардом стальных игл.

- Верю, девочка моя. Отличная потенция - это у нас фамильное. Давай, расскажи, с кем еще из моей родни трахалась моя Цисси?