- Футы-нуты! - воскликнула Ева единственное русское разговорное выражение, которое знала точно, и расхохоталась, веселясь над смешными словами и смешной русской, которая так забавно обернулась из умирающей лебеди в гордый гоголь, стоило лишь в сердцах назвать ее курвой. Да уж, нашел дядюшка невестку не из простых! Такая же, небось, зануда, как кузен, два башмака - обувь, или как там по-русски?..
Закончив ржать, Катаржина подошла к Ольга, сунув руки в карманы, и смерила ее изучающим взглядом.

- Ты - больная. Понимаешь, нет? Зачем тебе деньги, здесь? Даже если ты до них дотянешься, обратно ты живая не вернешься! Сиди и не высовывайся, пока отец не вернется.

Отвернувшись от гостьи, Ева рассеяно глянула в зеркало. Стекло бесстрастно отразило две рыжие шевелюры - темную, будто потускневшую натуральную рыжину Ольги и яркий эпатажный апельсин Евы. "Ну вот еще не хватало!" Полячка встряхнула волосами, пробормотав заклинание и возвращая себе врожденную черноту.

Неопределенно пожав плечами, Евы достала из кармана штанов небольшой мячик и бросила его в окно. Едва коснувшись подернутого дымкой стекла мячик дрогнул и несколько секунд спустя сполз на пол в виде желе. Такова жизнь. Хочешь поймать снитч - готовься к бладжерам. Претендуешь на мировое господство - не надейся умереть в своей постели. Собираешься спать на золоте - бойся драконов. Такая вот фигня. Брат не был дураком, он знал, во что лезет. Нет, Ева вовсе не была злой или бесчувственной и не питала к кузену особой неприязни. Но и близки они не были. Ну вот совсем, ни капли. Схожие гены, но разные комбинации. Ее не интересовала жизнь брата и не заинтересовала бы смерть, если бы его предсмертный подарок не обрушился на их дом со всеми вытекающими, и теперь Катаржину куда больше, чем печальное настоящее, волновало тревожное будущее.
Побродив по гостиной, она остановилась напротив окна и всмотрелась в ночную темень. Вроде, тихо.

- Тебе пора в постель. Нечего тут ходить всю ночь. Из дома ты все равно не выйдешь.

- А завтрак в постель тебе не подать? - вежливо поинтересовалась Катаржина на чистом польском, доставая из сумки маленький плоский телевизор, - "Пусть зайдет"... Надо же.

Все прочие комментарии Ева разумно оставила при себе и, с ногами забравшись в глубокое видавшее виды кресло, занялась настройкой маггловской техники. Не работали здесь приемники, хоть ты тресни. Магическая защита невидимой, но плотной волной сметала любой сигнал, но делать этой ночью все равно было нечего, колдомедики за матерью так и не явились, в соседней комнате спал младенец, где-то рыскали убийцы... Одним словом, это была самая подходящая ночь для бдения над совершенно безнадежным занятием типа разгадывания кроссвордов или настройки телевизора в условиях магической защиты. По крайней мере, - думала Ева, - серая рябь экрана является индикатором надежности оболочки. И то дело.
Час. Два. Третий.
Телевизор мирно шипел меж ее ладоней, убаюкивая своей непробиваемой монотонностью. Как вдруг...

- ...следним данным причиной вооруженного столкновения стали внутренние конфликты криминальных группировок. Полиция Варшавы утверждает, что...

Почти дюжину секунд Ева таращилась в оживший экран с деловитым ведущим ночного выпуска новостей, прежде чем вскочила на ноги и понеслась наверх, на крышу, где ею был завязан крепкий узел охранных чар из драконьих хвостов старинных фамильных заклятий и змеиных тел новых, только что установленных волшебных защит, гибких, но хлестких. Непобедимых, но кем-то укрощенных. Матка Бозка...
Она вылетела на плоскую черепичную крышу дома и была охвачена холодным ночным ветром, какой бывает в слабеющем сентябре, сдающем свои позиции. От защитной оболочки остались одни лохмотья, и ей казалось, что, если присмотреться, можно увидеть, как жалко вьются они на ветру прозрачными бессильными лоскутами. Дело было плохо. Ева взмахнула дрожащей от холода рукой, пытаясь накрыть дом хотя бы простой, тонкой сферой невидимости, но колдовству было не суждено свершиться. Чья-то метла больно ткнула ее прямо в спину, и она ничком упала на черепицу, но быстро перевернулась на спину и направила палочку прямо перед собой, заорав: "Ступефай!!", - так отчаянно и громко, что не сразу сообразила, что противник ловко отлетел в сторону и теперь зависал где-то за ее затылком, держа ее на прицеле. Повинуясь больше звериному чутью, чем логике, ведьма быстро вскочила на четвереньки, но выпрямиться не успела.

- Экспеллиармус! Инкарцеро!

Вяжущие заклинания не жестоки. Магии не ведомы собственные эмоции. Магия просто выполняет действие, и если приказ состоит в том, чтобы обездвижить, заклятье плотно спеленает его с ног до головы, не щадя мышц, перетягивая сосуды. Магии не ведома жалость.

- Мы ее взяли, шеф. Девчонка пыталась поставить защиту.

- Ах холера едрит вашу мать!!

- Полячка? Или русская? Не разобрать. Ругается, как полиглот!

- Ах вы, сучьи дети, козлищи поганые, чтоб вас кентавры имели! ... - яростный вопль Евы перекрыл хохот нападающих и вызвал дружный гул несогласия со сказанным. Один из тех, кто топтал теперь ее крышу, подошел к ведьме и засветил "люмосом" прямо ей в лицо.

- Убери свет, ублюдок!

- О. Катаржина?

- Ты?!

Отредактировано Ева Селеста Ковальская (2009-04-18 19:19:06)

"Пикник на крыше, холера ясна. Лечебница сестры Терезы", - подумала Ева, исподлобья рассматривая банду, в высшей степени непринужденно расположившуюся на особняке Ковальских. Кто-то уже развел костер (спасибо большое, что не прямо на крыше!), возле которого уже происходил то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Небо на востоке уже начало светлеть, приближая развязку. Но какую именно, вот вопрос.
Ева зябко поежилась, в который раз стягивая на груди куртку, отобранную у кого-то из этих головорезов. Вот уже почти два часа она сидела на этой крыше неподвижно, как вырезанная из темного камня кошка, почти не шевелясь и только время от времени поправляя чужую куртку, слишком тяжелую и широкую для ее плеч. Один из наемников сидел напротив, пустым взглядом упершись в ее кроссовки. Темнота позволяла ему хранить инкогнито, но предрассветный сумрак уже давал рассмотреть тонкие, почти графичные черты лица, какие пристали бы трагическому актеру или усталому демону, но никак не наемному убийце. Ева фыркнула в ответ на свои мысли по этому поводу и ткнулась лбом в колени.

- Идиотство какое. Лучше б ты меня сразу убил.

- Ты можешь уйти. Нам нужна только Калиновская.

- Вот же зануда ты, Марк. - она снова натянула куртку, - И что тебе за дело до наших дрязг... Ну скажи, что она взорвалась по дороге. Взрывается эта русская, кстати, на раз.

- Мне заплатили, Кать, и неплохо заплатили, - Марк бросил взгляд на восток, - Отключи взрывчатку, очень тебя прошу! Ты же знаешь, как это сделать!

Ева отрицательно покачала головой.
Дурацкая, если подумать, была идея. Особенно, если подумать после того, как ее осуществишь. Но в тот момент, когда целая вооруженная банда уже была готова направиться вниз, Еве как-то сама собой вспомнилась взрывная сеть отца, густо опутавшая крышу. Гениальное изобретение, ей тогда очень понравилось! "Крышесноска". Суть была в том, что взрыв уничтожал исключительно крышу и всех, кто на ней находится, оставляя нетронутым сам дом. Отец веселился, как дитя, в красках расписывая какого-нибудь растяпу-вора (Ева была уверена, что про вора папа придумал в последнюю очередь, чтобы придать изобретению хоть какой-то смысл, доступный окружающим), который вот так вот запросто сядет посидеть на вот эту резную скамеечку, а поднимется с нее почти одновременно со взрывом! Какая прелесть, да? Вот она и села на эту дурацкую скамеечку, параллельно известив о последующем эффекте своего старого приятеля из России, что тут же нарушило его планы.
И все бы ничего...
Но она действительно не знала, как отключить эту штуку.
"Кажется, ты доигралась, Катаржина".

- Ну и дура ты, Катаржина.

Подытожил и отошел к своим, оставив старую, да пожалуй, бывшую подругу куковать на этой проклятой скамейке. Ева осторожно потянулась, пытаясь хоть немного размять затекшую спину. "Перед смертью. Ха-ха". О, какое неистребимое чувство юмора. Тоже, вероятно, в отца. Вот уж кого и дементор не смутит - папаня сам ему что хошь вцелует, мало не покажется... Интересно, а что бы он сделал на ее месте? Наверно, он просто туда не попал бы. Закончив на этом внутренний монолог, Ева прислушалась к негромким обсуждениям чуть в стороне. Наемники вновь вернулись к идее убить ее, предварительно зафиксировав на месте, и для верности оставить кого-то с телом, чтоб чего не вышло. Проблема была лишь в том, что никто не хотел оставаться: идейных врагов Калиновских в этой кодле не обнаружилось, все были наняты за деньги, и никто не считал полученную сумму достаточной, чтоб за нее умереть.

А все ж таки нервы этих вальяжых разбойников были на пределе. Как бы вольно не раскинулись они на крыше, как бы не растягивали слова, прикуривая от палочек и сплевывая на черепицу, а появление Ковальского таки произвело эффект наконец рванувшей крыши. Треть наемников мигом взмыла в воздух, как стая перепуганных ворон. Однако заказчики, кем бы они ни были, в выборе убийц с крепкой психикой в двух случаях из трех не ошиблись. Прочие головорезы схватились за палочки, пытаясь прицелиться в "привидение с моторчиком". "Жаль, у папки на всех кошек не хватило" - подумала Ева, провожая взглядом своего экс-охранника. В тщетных попытках отодрать от себя разъяренное животное, он уже верно пятился к краю крыши. "А с ним - и моя палочка. Вот псякрев", - подумала Ева, на всякий случай глянув на место, где он только что стоял.
Ой, Морганушка, спасибо тебе за удачку! Почти за спиной Евы лежала оброненная волшебная палочка. Кажется, увы, не ее: безвкусная резьба на ручке и тупой конец выдавали в ней прежнего, кажется... Ну да, уже покойного владельца. Но на безрыбье... Выгнувшись мостиком, Ева, ухватила палочку и снова выпрямилась, обозревая поле сражения. Папка метался над головами незваных гостей, навевая ужас и недоумение и умело уклоняясь от боевых заклятий. Ева прицелилась в одного, крайнего мага и, словно во сне, произнесла:

- Редукто!

Черт его знает, почему. Видимо, темы взрывчатки настолько пропитала ее мозг, что ничего иного она придумать уже не могла. Однако внезапный взрыв подкосил еще десяток: сообразив, что эта дурная девка все же решила отправить всех их на тот свет, больше половины головорезов похватали метлы и рванули ввысь. Но что значат несколько метров для палочки, привыкшей убивать?

- Редукто! Редукто! Рррредукто!

Отредактировано Ева Селеста Ковальская (2009-04-18 19:14:04)

Дважды повторять не пришлось. Авторитет родителя, усиленный его же взрывным изобретением, пнул Еву Селесту Ковальскую со скамейки тут же, как только на ней очутился Марк. Вскочила - и тут же обернулась, чтоб так, смачно, с оттяжечкой окатить бывшего приятеля ядовитым презрением всего польского паньства. Ничего не сказала. Фыркнула, задрав нос, и - одна рука утонула в кармане, другая небрежно поигрывает палочкой - пошла вслед за отцом, по пути отстреливая оставшихся храбрецов, что осмелились приблизиться к крыше.

- Па. А что с защитами делать будем? - поинтересовалась Ева, облокотившись на тут же скуксившуюся горгулью. Все наведенные ею чары были полностью уничтожены, а спасать мир еще раз Катаржина решительно не хотела.

А вот и солнце. Проснулось-очнулось, яркое, рыжее и неосведомленное, как пани Калиновская. Засветило прямо в проем окна, заливая гостиную беспечным, наивным светом новехонького фонаря. Ева подошла к креслу, взяла все еще работающий телевизор, брошенный в спешке каких-то три часа назад. Ничего. Тихое серое шипение. Вот и славно.

- Твоя пани Калиновская изволили известить ее о том, что ее светлость желают вас видеть, как только вы донесете до дома вашу драгоценную задницу, пан Ковальский! - крикнула Ева отцу вслед, усаживаясь в кресло и вытаскивая антенну, - Так что уж будьте так любезны, поторопи-ите-е-есь!

Нет, к черту этот телевизор. Почему-то меньше всего на свете Ева хотела сейчас увидеть на его экране утренний выпуск новостей. И даже кино. Поэтому вместо технических работ и экспериментов с магическим излучением, Ева вновь зажгла горелку, поставила котелок и высыпала в воду пакет "доширака".

Сохраняя среди всеобщей суеты и младенческих воплей стоическое спокойствие, Катаржина невозмутимо помешала лапшу волшебной палочкой и всыпала в котел мешочек приправы.

- А что ж ты сам у них не спросил? Один до сих пор, небось, на крыше сидит, зад оторвать боится. Вместе с крышей. - Ева принюхалась и достала из бездонной сумки мешок макарон-"ракушек" и банку тушенки. - Боюсь, они мне не все сказали. Поняла только, что эти беспринципные оборванцы явились за нашей темпераментной родственницей в полной комплектации. Но - не срослось.

Макароны и тушенка также утонули в котле. Еще немного поварив, Ева пробормотала какое-то заклинание, больше похожее на название французского супа, и жидкость из котла испарилась, а содержимое начало бойко сворачиваться в разнокалиберные пельмени.

Разбудил Ольгу жуткий грохот. Соскочив с постели, она первые несколько секунд не могла понять, где находится. Однако быстро пришла в себя.
Что там такое? Неужели Станислав реализовал свою угрозу?
За окном уже начало светать. Накинув халат, пани кинулась в соседнюю комнату, где с малышом сидела медсестра. Там все было в порядке. Тихо. Полюбовалась на спящего Владислава. Малфш казался таким крохотным. Невинным и беззащитным. Ольга с нежностью посмотрела на сына. Своего сына. На руки колдомедик взять его пока категорически запретила. Ребенок был еще слишком слаб и находился под лечебным магическим куполом. 
Ольга решила все же спуститься вниз и разузнать, что все таки произошло и почему был такой шум. Она приоткрыла дверь гостиной и тихо зашла. В помещении находился Ковальский со своей дочерью. Они что-то варили в котле. Судя по запаху, это очень напоминало еду. У Ольги заурчало в животе, но сейчас было не до завтрака.
- Лютослав – тихо позвала она поляка. – Слава Богу, Вы пришли! Мне очень нужна Ваша помощь.
Она стояла у входа, не осмеливаясь пройти.

Ева держалась у котла до последенего, но выдержать натиск голодного Ковальского было нереально в принципе. Да не очень-то и хотелось. Пожав плечами, отошла к окну, проигнорировав появление Калиновской так же, как та проигнорировала ее саму. Куда больше Еву сейчас волновала работа домовиков, которым отец так легко доверил защиту дома: ведь наделают не того лапками кривоватыми, а ей потом расхлебывай! У отца водилась скверная манера исчезать за несколько часов до начала неприятностей, и этой ценной способности дочь, увы, не унаследовала. Высунувшись из окна почти до пояса, Ева следила за копошением в районе крыши под бормотание горгулий. В колнце концов кто-такая эта Ольга, чтоб спасать ее шкуру дважды?!

- Я на крышу, - лаконично бросила Ева и не спеша направилась к выходу.

Отредактировано Ева Селеста Ковальская (2009-04-20 14:21:15)

Команда домовиков чинно спускалась с крыши дружной вереницей, что белоснежкины гномы, компенсируя отсутствие заплечных орудий труда суровыми физиономиями вечных трудяг и пахарей, и чуть было не слетела с лестницы, когда самый первый внезапно уперся носом в поношенные джинсы Катаржины. Закатив выпуклые глаза, эльф Себастьян, некогда собственноручно воспитанный и названный паном Ковальским, опознал хозяйку и хотел было шмыгнуть мимо, но был задержан за шиворот  и возвращен в исходное положение.

- Не скоро ли возвращаетесь, холопы?

- Так ведь сделали, что сказано было! - Себастьян нервно дернул плечиком, поправляя сползшую наволочку, - А дальше, пан сказал, сам сделает, что нужно.

- А, ну-ну. Кстати, что с хлопцем, который на крыше сидел? - поинтересовалась Ева. В этой ситуации ее больше волновала не жизнь наемника, а сметка домовиков, которая порой была совершенно непредсказуема.

- А выбросили мы его, пани Селеста.

- Это куда?

- А с крыши. Привязали к скамейке и скинули вниз. Со скамейки-то его снимать нельзя было, а на крыше оставлять тоже негоже. Ну вот мы и решили! Думали, вдруг крыша рванет, ан нет, обошлось. Сильно кричал пан...

Отпустив домовиков, Ева поднялась наверх. Особняк снова окутывала полупрозрачная сфера, почти незаметная глазу, но все же ощутимая: под ней не было ветра и птиц. Ева подошла к самому краю, услышав хлопок аппарации. Калиновская ушла. Куда? Зачем?.. Ведьма пожала плечами. Бурная жизнь Калиновских никогда не была ей понятна, да и интереса не вызывала. Убийства, угрозы, бега... Скука какая. И зачем отец впутался во все это?.. Ева потянулась, выгибаясь навстречу солнцу, и пошла прочь.